Павел Ульихин, ОМК: «Наш основной показатель эффективности – это период окупаемости»

Павел Ульихин, руководитель направления по бизнес-аналитике и роботизации процессов ОМК и спикер Тринадцатой конференции «Корпоративное планирование и прогнозирование», рассказал CFO Russia о KPI, методах оценки и качественных эффектах в процессах роботизации своей компании.

Какие показатели эффективности используются для расчета экономического эффекта от программы роботизации в ОМК?

Наш основной показатель эффективности – это период окупаемости как для реализации конкретного робота, так и в целом от программы. А также мы считаем различные KPI и эффекты в абсолютном выражении: человеко-часах, рублях и так далее.

То есть мы смотрим в первую очередь, как быстро окупится роботизация того или иного процесса, и именно таким образом мы ранжируем в своем бэклоге процессы.

Как строится методика расчета сроков окупаемости и возврата инвестиций (ROI) в проектах роботизации процессов?

Дело в том, что у нас есть стандартная методика оценки экономического эффекта при реализации IT-проектов, которые мы используем в компании. И, несмотря на то, что в целом у нас проект внедрения инструментов роботизации в компании уже давно завершился, для оценки работы этого направления за год или другой период мы используем эту методику. По ней считается ряд экономических показателей. Но самое интересное то, что как раз ROI там нет.

Для оценки мы используем такие показатели инвестиционной деятельности, как NPV (дисконтированный денежный поток), DPP (дисконтированный период окупаемости), IRR (внутренняя норма доходности), и считаем их за требуемый период.

Основной KPI, на который мы смотрим, – это внутренняя норма доходности, которую мы сравниваем с другими инвестиционными проектами, со средневзвешенной стоимостью капитала, и в первую очередь на нее ориентируемся.

Какую роль играют качественные эффекты (ускорение процессов, сокращение ошибок, повышение удовлетворенности персонала) в формировании общей стратегии роботизации компании?

До 2024 года скорее никакого влияния эти показатели и эффекты не оказывали, и в целом, я считаю, это было неправильно.

Как раз в прошлом году мы пересмотрели подход к оценке эффектов от программной роботизации. Согласно нашему текущему подходу, можно такие качественные или косвенные эффекты разделить на две части. Есть те, по которым можно посчитать эффект в различных метриках, например, в минутах, рублях и так далее. Например, сокращение ошибок, потери времени на их исправление. Или, если взять ускорение процесса, то оно иногда может быть критичным с точки зрения получения возможных штрафов. Можно посчитать риск возникновения штрафов, основываясь на статистике. То есть если мы что-то можем оцифровать, не важно, на основе статистики, экспертного мнения и так далее, то мы это стараемся учитывать. Если мы в явном виде не можем представить в виде цифр этот эффект от, например, повышения удовлетворенности персонала (а мы в большинстве случаев не можем его оцифровать), то мы это не учитываем.

Однако, с 2024 года мы приняли решение на уровне стейкхолдеров о том, что некий процент времени в году мы как центр компетенций можем выделять на разработку так называемых благотворительных роботов, которые направлены на такие эффекты, по которым в явном виде заказчик не может рассчитать эффект: удовлетворенность, мониторинг процесса, его ускорение и т.д. И, соответственно, занимаемся в рамках этого лимита такими процессами.

В целом если мы посчитать можем, то мы полноценно принимаем эти эффекты, и они, конечно же, влияют на приоритизацию задач нашей команды и развитие инструментария программной роботизации. Если посчитать не можем, то, скорее всего, будем действовать с ними по остаточному принципу. 

Задать свои вопросы Павлу и узнать больше об опыте и планах ОМК вы сможете на Тринадцатой конференции «Корпоративное планирование и прогнозирование», которая пройдет 5 декабря 2025 года в Москве.

Юлия Сильченко