Какие проекты сорвались из-за антироссийских санкций?

Еще недавно пресса с радостью рапортовала, что иностранные инвесторы один за другим строят в России свои заводы. Теперь времена изменились: начался отсчет непостроенных заводов – например, завода Mercedes-Benz, для которого компания искала место с 2014 г., но не успела найти, как грянул украинский кризис.

Экономические санкции против России – отнюдь не абстракция, а вполне реальные проекты на многие миллиарды долларов, которые не реализовались. Лишь немногие из них – такие как аэрофлотовский лоукостер «Добролет» – удалось быстро переупаковать и перезапустить. Некоторые, как проект завода «Дальневосточный СПГ», отложены и, возможно, будут реализованы в будущем. Но есть проекты, которые умерли совсем, – например, строительство локомотивов Caterpillar.

Как отмечает главный финансовый аналитик международного брокера EQTrades Евгений Зомчак, введение санкций не только породило прямые запреты, но и усугубило имевшиеся опасения относительно нестабильности российской экономики (для положительного международного рейтинга нужен 3-процентный рост ВВП при инфляции ниже 8%), пробелов в законодательстве и коррупции, в результате чего иностранные организации (представительства или «дочки») разделились на три группы: первые ушли с рынка (этот показатель вырос в шесть раз в 2015 г.), вторые взяли паузу и сократили деятельность (как Carlsberg и Siemens), третьи «не замечают» кризисных явлений – это преимущественно фармацевтика, получающая высокую прибыль. По данным эксперта, Россия, после санкций покинувшая Топ-25 привлекательных для инвестиций стран, демонстрирует одни из наихудших показателей привлечения прямых иностранных инвестиций: в 2014 г. – падение в три раза иностранного потока вложений ($21 млрд против $69 млрд в 2013 г.), а в 2015-м – всего $4,34 млрд (в 2002-м было $6,7 млрд). Даже в кризисные 2008–2009 гг. зарубежный денежный поток был в пять раз больше.

Чистый отток капитала из-за санкций оценивается примерно в $58 млрд в 2014-м и в $160–170 млрд за 2014–2017 гг., что составляет 8–9% от ВВП 2013 г. (по 2% в год, в том числе из-за замедления роста производительности от недоинвестированности в устаревшие основные фонды). При этом стоит отметить, что из всех оставшихся поступлений в 2015 г. примерно две трети общей суммы пришло с Кипра, Виргинских, Багамских и Бермудских островов, что, с высокой долей вероятности, может оказаться просто возвратом ранее выведенных из страны средств.

Бурить или не бурить?

Одним из первых под удар западных санкций попал российский ТЭК, и в особенности компания «Роснефть». Правительство США прицельно било по отрасли, являющейся главным источником наполнения российского бюджета и при этом нуждающейся в технологиях и инвестициях для освоения шельфа, добычи сланцевых углеводородов и строительства заводов по сжижению газа. В 2014 г., сразу же после объявления о введении санкций, распалось несколько намечавшихся совместных предприятий с западными компаниями. Shell заявила, что останавливает работу в рамках СП «Ханты-Мансийский нефтегазовый союз» с «Газпром нефтью» по разработке сланцевых месторождений в ХМАО. Total отказалась от планов создания СП с «Лукойлом» для разработки баженовской свиты. ExxonMobil была вынуждена заморозить все проекты в России, за исключением «Сахалина-1».

На неопределенный срок был отложен проект создания «Дальневосточного СПГ» – завода по сжижению газа на ресурсной базе проекта «Сахалин-1» (объем инвестиций – не менее $10 млрд). «Роснефть» и ExxonMobil изучали возможность строительства предприятия с 2013 г. и уже объявили о намерении ввести его в строй к концу 2018 г. «Роснефть» даже заключила соглашения о продаже СПГ с будущего завода начиная с I квартала 2019 г. Однако теперь проект подвис – в прошлом году говорилось, что завод начнет работу не раньше 2020 г., а теперь министр энергетики Александр Новак в своем письме правительству сообщил, что «инвестиционное решение по окончательному выбору концепции проекта «Дальневосточный СПГ» до настоящего времени не принято. Планируемый срок принятия инвестиционного решения – I квартал 2017 г.».

Аналогичная ситуация сложилась вокруг шельфового проекта «Роснефти» и ExxonMobil в Карском море. В сентябре 2014 г. партнеры объявили об открытии там месторождения «Университетская-1», где была пробурена скважина. Однако выход американского партнера из проекта привел к приостановке буровых работ. «Роснефть» утверждает, что, возможно, сможет продолжать буровые работы в одиночку, но не сейчас, а в 2017–2018 гг.

Чуть лучше обстоят дела у проекта строительства ямальского завода сжиженного газа «Ямал СПГ», в котором участвуют компании «Новатэк» (60%), Total (20%) и CNPC (20%). Проект стоимостью $27 млрд чуть не рухнул из-за прекращения финансирования. Кредиты от американских банков, на которые рассчитывали акционеры на начальном этапе, в 2013 г., оказались недоступны. «К тому моменту, когда были введены санкции, мы уже серьезно продвинулись в финансовом плане – классическая схема с расчетами в долларах через американские банки, американские адвокаты... Нам пришлось все начинать с нуля!» – рассказал руководитель компании «Тоталь разведка разработка Россия» Жак де Буассезон. Тем не менее «Ямал СПГ» удалось спасти благодаря деньгам из Китая. «Это самая сложная работа, которую мне приходилось выполнять на протяжении 18 месяцев», – признался глава Total Патрик Пуянне. Даже китайские банки настаивали на привлечении европейских банков и экспортно-импортных агентств, но они изменили свою позицию после визита главы администрации президента РФ Сергея Иванова в Пекин. ОАО «Ямал СПГ» уже подписало договоры с Экспортно-импортным банком Китая и Банком развития Китая о предоставлении кредитных линий в размере 9,3 млрд евро и 9,8 млрд юаней сроком на 15 лет. К этой сумме добавились 150 млрд руб. из Фонда национального благосостояния и кредит на 3,6 млрд евро от Сбербанка и Газпромбанка. То есть проект спасен во многом благодаря госбюджету и госбанкам.

Чужие колеса

Российская перерабатывающая промышленность часто использовала СП с западными партнерами для получения недоступных в России технологий. Как отмечает первый заместитель генерального директора НПО «Родина» Леонид Богуславский, в этом случае, как правило, иностранные компании получают уже подготовленную промышленную или научную площадку. Российская компания получает доступ к новым технологиям и, самое главное, к западному рынку сбыта. Почти всегда продукция совместного предприятия является высокотехнологичной и имеет большой процент добавленной стоимости. Иностранный партнер, как правило, обеспечивает этой продукции доступ на западный рынок. Соответственно российская сторона получает стабильный рынок сбыта и интересные долгосрочные контракты. При этом с точки зрения российской компании самый очевидный плюс – это передача не только технологий, но и принципов организации производства. Например, компания «Силовые машины» организовала успешное СП с японской Toshiba для производства энергетического оборудования, НПО «Наука» создало совместное с американцами предприятие по выпуску систем кондиционирования воздуха для самолетов, в частности, для Boeing и Airbus.

Аналогичные проекты пыталось развивать и одно из крупнейших оборонных предприятий страны – Уралвагонзавод. Машиностроительная корпорация затеяла сразу несколько совместных проектов, предполагающих трансферт технологий. Это разработка новаторской боевой машины пехоты (БМП) «Атом» совместно с французской Renault Trucks Defense, строительство завода по производству локомотивов совместно с американской Caterpillar и завода метропоездов вместе с канадской Bombardier. Все три проекта рухнули из-за выхода из них западных партнеров, поскольку Уралвагонзавод попал в санкционный список. Теперь завод пытается отчасти реанимировать их, ища альтернативных партнеров.

Предполагалось, что для БМП «Атом» французы дадут шасси, а российская сторона – боевой модуль, разработанный в «ЦНИИ «Буревестник». Модуль был разработан, но теперь его используют на других боевых машинах, например, на БМП-3, но уже чисто российского производства.

Сначала Уралвагонзавод искал партнеров, у которых есть лицензии на современные шасси, таких как эмиратская компания Emirates Defense Technologies, производящая шасси для БМП – Enigma.

Однако в итоге завод решил обойтись вообще без иностранных партнеров. Как заявил генеральный директор Уралвагонзавода Олег Сиенко, привлечение иностранных партнеров было продиктовано тем, что в России не было нужной платформы для установки отечественного боевого модуля «Байкал». Но сейчас разработкой такой платформы занялись отечественные специалисты, и в результате ожидается принципиально новая БМП, производство которой не будет зависеть от зарубежных партнеров. В какой степени Россия выиграет от замены французских шасси отечественной разработкой, не ясно, факт в том, что трансферт технологий не состоялся, и с французским БМП случилось то же, что и с «Мистралем».

Аналогичная ситуация произошла с производством локомотивов Caterpillar. Компания Caterpillar уже построила два локомотива, которые должны были прибыть в Россию для сертификации; был также подготовлен проект реконструкции производственной площадки на Челябинском тракторном заводе. Объем инвестиций оценивался не менее чем в 7 млрд руб. Однако на данном этапе проект похоронен.

В прошлом году Олег Сиенко заявлял, что в локомотивный проект на место Caterpillar могут прийти китайцы, но этот сюжет пока не получил продолжения.

Не улететь

Российская космическая отрасль понесла потери, прежде всего, из-за фактического свертывания грандиозного проекта «Морской старт» – плавучего космодрома, базировавшегося на острове Рождества в Тихом океане и позволявшего ракетам стартовать с экватора, где их вес меньше. Международный консорциум «Морской старт» возник в 1995 г., в 2009 г. он обанкротился и был реорганизован, после чего 95% акций консорциума досталось российской «Энергии», 3% – американской Boeing и 2% – норвежской Aker Solutions.

Однако в 2014 г. было объявлено, что «Морской старт» приостанавливает деятельность до середины 2015 г. – дело было не только в санкциях, но и в том, что в проекте использовались украинские ракеты-носители. В конце декабря 2014 г. вице-премьер Дмитрий Рогозин заявил, что от украинских ракет придется отказаться, а место США в проекте займут страны БРИКС. Прорабатывался и вариант перенесения наземной инфраструктуры обслуживания космодрома из Лос-Анджелеса в Совгавань или Владивосток. Ни того, ни другого, однако, не произошло, а запуски в рамках проекта больше не осуществлялись. Санкции исключили возможность появления западных заказчиков на пуски с плавучего космодрома. В этих условиях Роскосмос принял решение просто избавиться от ставшего обузой проекта. Переговоры о продаже велись с США, Китаем, Бразилией, ОАЭ и Австралией, а в итоге покупатель нашелся дома – им оказался совладелец группы S7 Владислав Филев, причем стоимость сделки оценивали в миллиарды рублей. Напомним, что Владислав Филев уже пытался спасти разорившуюся компанию «Трансаэро», но тщетно. Что он собирался делать с «Морским стартом», неизвестно, однако пока сделка сорвалась из-за американских партнеров.

Миноритарий «Морского старта» – корпорация Boeing обратилась в американский суд с требованием приостановить любую деятельность консорциума и наложить арест на его имущество. Boeing заявила, что сделка помешает взыскать с «Энергии» более $300 млн штрафа за нарушение контрактных обязательств. Украинский завод «Южмаш» и конструкторское бюро «Южное» (г. Днепр) по иску Boeing должны уже $193 млн. Очередное судебное заседание запланировано на 6 июня. До решения суда сделка с инвестором не может быть завершена. Таким образом, есть шансы, что и без того замороженный «Морской старт» целиком попадет в руки Boeing.

Атомный недострой

Отечественная экономика пострадала не только от антироссийских санкций, введенных Западом, но и от антитурецких санкций, введенных Россией. «Газпром», по-видимому, лишился «Турецкого потока» – во всяком случае, пока проект находится в замороженном состоянии. Ну а «Росатом» оказался в совершенно непонятной ситуации с проектом строительства в Турции атомной электростанции «Аккую» стоимостью $22 млрд. Закладка станции произошла в прошлом году, однако теперь строительство фактически остановлено.

«Росатом» находится в чрезвычайно сложном положении – активно продолжать проект он в нынешних условиях не может, но и бросать его не хочет, к тому же, формально на «Аккую» российские санкции не распространяются.

«В строительство АЭС мы вложили кучу средств, не будем строить мы – придут французы», – отметил заместитель председателя экономического комитета Совета Федерации Сергей Калашников.

Между тем турецкие власти заявляют, что полны решимости реализовать проект – с Россией или без. «Мы знаем, что есть много стран, много компаний, которые готовы ответить на нужды Турции», – сказал вице-премьер Турции Нуман Куртулмуш.

В турецкой прессе появились сообщения, что российская госкорпорация собирается продать свою долю в проекте, однако на прошлой неделе заместитель генерального директора «Росатома» Кирилл Комаров опровергнул эти слухи, подчеркнув, что межправительственное соглашение о строительстве АЭС остается в силе.

Таким образом, можно предположить, что проект «Аккую» не умер, а только замер в ожидании потепления российско-турецих отношений. Если же нет, то «Аккую» грозит стать самой серьезной санкционной потерей России: на сегодня РФ уже вложила в сооружение атомной станции около $3 млрд.

Нет денег

Выход западных партнеров из совместных проектов наносит российской экономике лишь точечные удары, однако есть и другая проблема – это нежелание западных финансовых организаций кредитовать российские компании или связанные с Россией проекты. О том, что это едва не погубило грандиозный проект «Ямал СПГ», мы сказали выше.

Практически одновременно с объявлением санкций в 2014 г. Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР) объявил о прекращении кредитования России, хотя с начала 2014 г. до введения санкций он рассмотрел заявок более чем на 50 млрд руб. Тогда же компания «Белая дача» заявила о приостановке строительства завода по производству картофеля фри под Липецком: проект стоимостью 100 млн евро осуществлялся в основном на заемные деньги.

Сети «Монетка» так и не удалось подписать соглашение с ЕБРР по одобренному кредиту: ритейлер планировал инвестировать 4,1 млрд руб. заемных средств в региональную экспансию, строительство логистической инфраструктуры и расширение автопарка.

Недавно заместитель министра финансов РФ Сергей Сторчак сказал, что топ-менеджмент ЕБРР хотел бы вернуться в Россию, но для этого должны быть созданы политические условия.

Из-за отсутствия инвестиций страдают не только коммерческие проекты. В Нижнем Новгороде было отменено ранее анонсированное строительство моста через Волгу в районе Подновья. Проект стоимостью около 100 млрд руб. должен был быть реализован на основе конкурса, в ходе которого предполагалось найти не только подрядчиков, но и иностранных кредиторов. Проблемы возникли в связи с решением ЕС ограничить кредитование реализуемых в России проектов, поэтому областное правительство приняло решение отменить тендер до разрешения ситуации.

Сейчас областная администрация ищет кредитные ресурсы внутри России. «К середине 2016 г. будет разработан проект, и тогда мы станем совместно с ВТБ обсуждать возможности его финансирования», – заявил нижегородский губернатор Валерий Шанцев.

Аналогичная ситуация сложилась с проектом организации системы платных парковок в Санкт-Петербурге, который должен был профинансировать Всемирный банк в объеме 2 млрд руб. Теперь ВБ приостановил финансирование.

Помогут ли китайцы?

Многие предполагают, что нехватка западных кредитов может быть компенсирована азиатскими, особенно китайскими, как это произошло с «Ямал СПГ». Но и китайцы не всесильны. В прошлом году из-за санкций гонконгская инвестиционная корпорация Chinese Merchant International Investment (Holding) Group Limited приостановила проект строительства в Краснодаре технопарка и жилого комплекса стоимостью 11 млрд руб. Все дело в том, что гонконгская корпорация для своих проектов пользовалась услугами английских банков, а для тех была существенна угроза санкций.

Как отмечает старший инвестиционный консультант компании Schildershoven Finance Алексей Бизин, возможность замещения западных кредитов китайскими невелика. Крупные китайские инвесторы, осуществляющие вложения в акционерный капитал, как правило, требуют для себя определенную долю контроля операционной деятельности финансируемой компании. Что касается кредитования, то китайские кредиторы зачастую ведут себя более требовательно, чем западные.

Генеральный директор УК «Кастом кэпитал» Эдуард Матвеев также считает, что в полной мере китайцы не смогут заменить западных партнеров. «Нельзя забывать, что азиатские финансовые структуры, как и любые другие, работают в глобальной системе и по ее правилам. И если система не хочет кредитовать российскую экономику в силу каких-либо причин, то у того меньшинства, которое готово это сделать, очевидно повышаются риски. Эти риски придется компенсировать неудобными условиями и высокой ценой кредитного ресурса», – уверен эксперт.

Если подвести итоги, нельзя закрывать глаза на то, что санкции довольно болезненны для российской экономики. Как отмечает глава инвестиционной компании «Центр капитал» Анна Нестерова, в первую очередь они сигнализируют о неконтролируемости будущей ситуации. Инвесторы не понимают, что их ждет, и уходят в более тихие и надежные гавани. Бизнесмены, оказавшиеся под ударом, получают серьезные убытки, которые транслируются на всю экономику. Вдобавок санкции служат причиной недоверия населения к государству. Если последнее считает возможным поставить свои интересы выше благосостояния людей, то и бизнесмены формируют соответствующее отношение, когда принимают решение об инвестициях: если наша собственность не защищена, то зачем инвестировать?

Источник: KO.RU 

Комментарии